– Александр, чем Вы увлекаетесь, помимо спорта?
– Свободного времени у меня совсем немного, спорт – основной вид деятельности,  если есть время – читаю книги, дома на гитаре играю – для себя или с отцом, но в группе играть не собираюсь. Я много времени провожу на тренировках, конечно, сложно находиться далеко от семьи, скучаю по ним. Так что почти всё свободное время я общаюсь с семьёй, стараюсь проводить больше времени с дочкой.

– Играете на электрогитаре или на акустике?
– Да на всем. Дома есть и электрогитара, и акустическая. Играю для себя, иногда вместе с отцом. Правда, вот петь боюсь (улыбается). Слон в детстве изрядно потоптался по моему уху, поэтому, пока что я только играю.

– Были ли у Вас в детстве какие-то прозвища?
– Да меня так и называли Хор или Хоря — производными от моей фамилии. Причем, Хоря-младший, потому что старшим был мой брат. Но мне больше нравилось, когда звали Саней. Еще в детстве меня звали "Икс-мен" – потому что в детстве, когда я катался на лыжах, держал колени очень близко, ноги выглядели как буква Х.

– Какие Ваши любимые блюда?
– Конечно, люблю все, что мама готовит, в основном татарские блюда – манты, например. Очень люблю хамон, испанскую и итальянскую колбасу, даже с собой иногда привожу из Европы, и обязательно везу швейцарский сыр  для раклета и фондю. А так – в любой стране можно найти что-то вкусное. Я люблю супы, сам умею готовить, жене вот очень понравился мой луковый суп по французскому рецепту. Жаль, что не часто есть на это время.

– Хотите, чтобы дочь тоже занималась горными лыжами?
– Думаю, что кататься она  будет на 100%, а про спорт – посмотрим, в любом случае на лыжи будем ставить года в два, наверное. У нас очень сложный вид спорта и довольно опасный, особенно для девочки. Если захочет с гор кататься, то почему бы и нет? Я ведь тоже сначала много чем занимался.

– В Национальной Хоккейной Лиге, в контрактах хоккеистов, зачастую бывает прописан пункт, по которому им запрещается заниматься какими-либо экстремальными видами спорта. Есть ли у вас нечто подобное?

– Как такового этого пункта в контрактах у нас нет. Есть перечень нерекомендованных занятий. Делая что-то экстремальное вне своего рода деятельности, ты подвергаешь опасности не только себя, но и всю систему, которая строится для тебя. Поэтому, когда ты получаешь травму вне своего рода занятий – это довольно глупо. Единственное, что могу припомнить – это когда нашу команду пару лет назад повезли на прыжки с парашютом. Правда, с парашютом прыгал только наш тренер. Остальные прыгали без него (смеется).

– У вас – целых три образования – педагогическое, юридическое и экономическое. Насколько тяжело было совмещать карьеру горнолыжника и учебу?
– Очень тяжело (улыбается). Но у меня жена – юрист, поэтому, юридическое мне легче давалось. 
 
– Видите ли Вы себя в роли тренера в будущем? 
– Я закончил педагогическое училище, с детьми умею ладить, но пока не очень задумываюсь над тем, что будет дальше. Планы есть, но пока рано об этом говорить.

– Почему не получился прорыв на Олимпиаде в Сочи?
– Во время Олимпиады в Сочи мы ждали рождения ребенка, дочка родилась в марте. Я нервничал в том числе и из-за этого, мы ждали каждый день, что это может произойти. Я был очень счастлив, что у меня родилась дочь,  это придало мне новые силы.  Мой ребенок начал спать всю ночь довольно рано, так что особых проблем у нас не было. Я вполне неплохо умею обращаться  с ребенком – могу и подгузники поменять, и спать уложить. Но я очень много отсутствую, и все хлопоты о дочке ложатся на жену. Приезжая со сборов или этапов Кубка мира, стараюсь  помогать ей.

– Что помогало не терять присутствие духа, когда  результаты росли медленно?
– На тренировках я часто  показывал хорошие результаты, например, мог пройти трассу не хуже, чем Хенрик Кристофферсен. Мне мешало волнение перед стартом. Сейчас оно тоже иногда присутствует, но это нормально, это помогает мобилизоваться – слишком спокойно подходить к старту тоже не очень хорошо.  Должен быть правильный настрой. Это особое состояние, когда стоишь на старте и знаешь, что можешь проехать очень быстро.

– Что вы сделали первым делом после победы в Шладминге?
– Первым делом положил сушиться свой костюм. Стефано Гросс и Феликс Нойройтер на подиуме облили меня шампанским с ног до головы.

– Помните свои первые соревнования?
– Свои самые первые не очень помню, есть фотография, где я стою на пьедестале  на верхней ступеньке в валенках. Зато очень хорошо помню первые соревнования своей сестры. Нам было лет по 8-10 и мы были с моим братом уже были членами юношеской команды. Вдохновленная наши победами, она пролетела по трассе, пропустила на ней половину ворот, и задала брату гениальный вопрос:  "Я вторая или третья?" 

– Как часто Вы приезжаете на Камчатку?
– Последний раз я на Камчатке был лет пять назад. Теперь Камчатка чаще приезжает ко мне. Я хотел бы вернуться, там очень красиво.

– Для того, чтобы стать горнолыжником, нужны природные данные?
– Дело не в том, что нужны какие-то особые природные данные. Просто есть естественный отбор – в группе обычно 30-40 человек, кто-то бросает, кто-то не выдерживает темпа. Я не думаю, что нужен супер-талант. Многое зависит от первого тренера, человека, который может разглядеть способности и найти подход. Талант сам по себе проявится. Есть те, кто начал выигрывать в Кубке мира еще в очень юном возрасте, например, тот же Марсель Хиршер.

– Есть ли какой-то критический возраст для начинающих горнолыжников, после которого уже поздно думать о профессиональном спорте?
– И у нас, и Европе часто ставят в год-полтора, как только дети начинают уверенно ходить. Вообще встать на лыжи можно в любом возрасте. А для достижения результатов международного уровня есть "золотой" возраст, до 10-13 лет, когда закладываются навыки, которые потом довольно сложно корректировать.

– Какая Ваша любимая трасса?
– До победы в Шладминге я бы сказал, что любимая  трасса – это та , где я показывал хорошие результаты. В прошлом сезоне понравились трассы в Леви и Оре. Там было холодно, в то время как в Альпах было очень тепло. Трасса мало разбивалась,, был жесткий снег. Мне очень понравилась трасса в Мадонна ди Кампильо, ее заглаживали после каждого проезда. Там настоящий слаломный стадион и все было здорово. Я очень люблю Шладминг, и не только потому, что выиграл именно там. Сама трасса выглядит эффектно, и едешь как будто на футбольном стадионе, тысячи болельщиков, такой рёв стоит. Классная трасса и в Альта Бадии, где раньше проводили слалом.

– Есть ли какие-то ритуалы перед стартом?
– Мой главный ритуал – это хорошая разминка. Это определенные упражнения, которые я всегда делаю перед гонкой.

– Какую музыку Вы слушаете перед стартом или между попытками? Есть что-то любимое?
– Я вообще музыку почти всегда слушаю. Очень люблю Pink Floyd, Deep Purple, Константина Никольского. И современную музыку тоже люблю. Я в любом случае стараюсь найти то, что мне близко. Когда на финише играет музыка, иногда обращаешь внимание. Вот в Венгене ставили "Калинку" как будто из "Тетриса", довольно странная, честно говоря. Когда раньше стартовал с далекими номерами, мне "доставалась" французская, "Ca Plane Pour Moi", даже скачал ее потом.

– С кем Вы общаетесь из других команд?
– Я близко общаюсь с Фрицем Допфером и Дэвидом Чудунски, дружим с американской и швейцарской командами – мы летом иногда пересекаемся, словенскую команду тоже очень хорошо знаю.  Наш тренер раньше работал с разными командами, многих знает. В горах должна быть кооперация, иногда склон дают на 2-3 команды, так что договариваемся.

– После окончания сезона хочется на море или в горы?
– Мне нравится, как с нами работает наш тренер по физподготовке, у нас есть возможность в межсезонье выбраться на море. Мы хорошо отдохнули перед сезоном, получилось совместить отдых и тренировки.

– Есть ли у Вас любимый стартовый номер?
– Вообще-то нет. Раньше я сказал бы, что сейчас мой любимый номер – 6 (в Шладминге Александр стартовал под этим номером), но не скажу, не хочу привязываться к цифрам. Главное, чтобы трасса была хорошая.